Илья Колмановский о том, какой должна быть школа, чтобы дети хотели туда приходить, как родителям не перегнуть палку, влезая в учебу своих детей, и почему в современном мире важнее уметь сотрудничать, чем конкурировать, Илья Колмановский рассказал Martela EdDesign
В одном из своих интервью вы, отец тогда еще не достигших школьного возраста детей, рассуждали о ситуации с начальной школой в Москве «с ужасом». Сейчас ваши дети уже школьники. Как оцениваете нынешнюю обстановку?
Буквально сейчас я еду провести урок в одну из московских международных школ. Образовательной среде в этой школе, как и вообще англоязычной культуре, свойствен подход, который мне кажется актуальным для современного образования в принципе. В этих школах стараются развить у детей навыки самостоятельности и сотрудничества.
Меня поражает, как ведут себя дети в таких школах во время досуга, когда я с ними не взаимодействую, – они очень уважительно разговаривают друг с другом. Особенно, когда переходят на английский. Почти что на «вы» друг к другу обращаются. При том, что в это время им весело, они валяют дурака, обсуждают Инстаграм.
Мне кажется, сотрудничество и может процветать только в такой уважительной среде. Которая безопасна от унижения, от принуждения, от агрессии со стороны учителя или сверстника, потому что там нулевая толерантность к буллингу.
Российское же образование довольно сильно ориентировано на две ценности – дисциплины и компетенции. На мой взгляд, они устарели. И чтобы произошли сильные перемены к лучшему, достаточно эти две вещи заменить на навыки самостоятельности и сотрудничества. Мне кажется, что это навыки, которые должны быть важной частью наших образовательных усилий с самого начала, лет с пяти.
Как именно учителя могут развить у детей самостоятельность?
Ее развитию способствует проектный подход к решению практических задач. От простых проектов для маленьких учеников – вырезать тыкву на Хэллоуин. До сложных проектов для старших школьников – запустить гелиевый шарик с камерой go pro в стратосферу. От проектов, где для достижения цели нужно 20 минут усилий, до тех идей, на воплощение которых потребуются месяцы работы, общение с внешними людьми, сотрудничество с одноклассниками.
Когда в учебном процессе есть череда таких заданий, проектов, это дает несколько результатов. Во-первых, знание о том, что твоя любознательность и то, что по-английски называется «daring» – дерзание, намерение, – будут вознаграждены. Причем награда будет выдана не внешней властной рукой, а дофамином, который выплатит тебе мозг в виде удовлетворения. Во-вторых, понимание, что ошибка – это не страшно, а наоборот, полезно. Что ошибка – это то, на чем ты можешь научиться. В-третьих, убежденность: ты сам определяешь, что делаешь и зачем. Важно, чтобы образовательная система предлагала и насыщенный арсенал инструментов для самостоятельного выполнения проекта.
Проектный подход к учебе потихоньку прорастает – в виде образовательных инициатив отдельных учителей, часовых экспириенсов в кружках и лабораториях. Хуже дело обстоит с обучением сотрудничеству. Здесь меньше успеха и, главное, меньше намерения что-то менять. В головах родителей и в головах детей по-прежнему главной ценностью остается конкуренция. А это очень устаревший подход. Более того – в 21 веке он совершенно бессмысленный, потому что слишком много есть вариантов развития своей собственной траектории.
С чем вы связываете такой упор на конкуренцию в образовании?
Я думаю, сильно влияние советского наследия. После времен массовой уравниловки, отсутствия рыночности, люди хорошо усвоили идею: все, кто чего-то стоит, должны уметь конкурировать. Конкуренция давала рациональную надежду на здоровое развитие. В частности, в этой уверенности росло наше поколение и поколение нынешних крупных предпринимателей.
Однако сегодня тезис, что мир живет по законам джунглей, ошибочен. В нынешнем мире 3.0, мире стартапов, гораздо важнее научиться сотрудничать, увязывать очень разные эксперименты в одном проекте, чем конкурировать.
В этом смысле интересный эксперимент был проведен в Шотландии. В 129 шотландских школах в течение полугода три раза в неделю третьеклассники учили первоклассников счету и чтению. Они были объединены в пары на эти полгода: один делался учеником другого. И результаты были впечатляющие – причем как у тех, кто учил, так и у тех, кто учился. Навыки самостоятельности и сотрудничества резко повысились.
Я брал интервью у инициатора этого эксперимента, педагога по имени Питер Тимз. Как школьному учителю мне было интересно, по какому принципу они формировали пары. «Наверное, самому слабому «ученику» подбирали самого сильного «учителя»?», – предположил я. «Совсем не так. Это бы нарушило всю идею, – возразил он. – Конечно же, самому слабому ученику мы выбирали самого слабого учителя». Я спросил: «Как же так – ведь слабый учитель наделает больше ошибок?». На что он ответил: «Вы не понимаете ключевой ценности нашего образовательного подхода. Ошибки легко может сделать и взрослый учитель. А нам надо было запустить у детей механизм обучения, и через сотрудничество научить самостоятельности. Суть в том, чтобы дети нашли общий язык, чтобы в паре сработало электричество. И они совместно испытали бы сдвиг – от ситуации, когда их инструктируют, до ситуации, когда они вместе ищут решение. Гораздо больше шансов на успех в этом деле, когда оба ребенка находятся как бы «в одной лиге».
