Охотники за мамонтами: как учитель сельской школы водит детей в научные экспедиции

КАК НАЙТИ ТРИЛОБИТЫ

Есть какое-то принципиальное отличие походов, совершавшихся 20 лет назад, от нынешних?

Раньше природа была нетронутая. Хорошо было. Сейчас наплыв туристов. Становится как-то не по себе. Но Якутия большая, еще есть, куда спрятаться. Мы уходим в другие места. На картах специально не указываем места находок. А то туристы ненароком то краснокнижных птиц вспугнут во время гнездования, то писаницы повредят – не нарочно, конечно, из-за любопытства, а, может, любознательности.

Сейчас в Якутию много промышленников пришло. По тем местам, где раньше говорили детям цветы не топтать, ездят бульдозеры. Что теперь детям скажешь? Такие сложности. С другой стороны, цифровизация помогает научной работе. В последние годы мы стараемся использовать новые технологии, это и детям интересно. Квадрокоптеры, моделирование, 3D-сканирование. А еще сейчас есть такие программы на телефонах: фотографируешь цветок, а аппарат его определяет. Мы хотим свой определитель сделать. А то те, что сейчас есть, ошибаются, не слишком хорошо знают нашу флору.

У каждой новой экспедиции есть своя цель?

Да, задание мы получаем от ученых. И вперед. Вот Никита Гаврилович с 2000-х годов занимается палеонтологией кембрийских трилобитов, животных организмов, которым примерно 530 миллионов лет. По теории, весь Якутск построен из останков ила, трилобитов и других животных Кембрийской эпохи, все Ленские скалы из них состоят. Интересная находка – например, кладбище трилобитов – ямы, куда животные попадали, как в ловушку. Когда есть на нее информация, мы сразу выдвигаемся проверять.

С 2002 года экспедиция стала комплексной: Никита Гаврилович привлек к работе докторов наук, специалистов по археологии и этнографии, по палеонтологии. С нами вместе начали ходить в походы молодые ученые: историки Дмитрий Пестерев и Николай Кирьянов (он впоследствии стал директором Музея Археологии в Якутске), биолог Семен Григорьев, (он позже возглавил Музей Мамонта). Уже третий год подряд мы участвуем в настоящих археологических раскопках, по всем правилам. Мы со всеми учеными республики дружим.

Фото: трилобиты

Директор Музея мамонта, Семен Григорьев

«В первой же экспедиции, в которую я поехал со школьниками Прокопия Ноговицына, мы нашли целый бивень мамонта. Это большая редкость. Он валялся прямо на берегу, куда мы вышли с детьми. Ребята еще не поверили (в правдивость находки), сказали: «Вы его сами, наверное, подложили». Потом на той территории мы собрали несколько мешков костей. Они вместе с бивнем хранятся у Прокопия Романовича в коллекции. Это же трофеи!

Часть находок Прокопий Романович сам дарит. В прошлом году поделился с Музеем Мамонта своей коллекцией археоциатов и трилобитов. Мы хотим обновлять экспозицию: начинать историю не сразу с мамонтов, а развития органического мира на Земле. В этом отношении Хангаласский район, где Прокопий Романович работает, самый знаковый. Там нашли первых многоклеточных животных на планете.

Вообще «Эллэйада» – уникальное явление, которое оказывает большое влияние на всю научно-исследовательскую работу со школьниками в республике. На этот пример теперь равняются другие. Комплексные экспедиции стали создаваться на базе других школ Якутии. И туда тоже привлекаются большие ученые для работы с детьми».

Допустим, нужно вам найти трилобиты. А ребенку-то как это объяснить?

У меня дома есть образцы, маленькая коллекция в старых чемоданах, которые можно взять с собой в поход. Все можно потрогать, понюхать. Там и трилобиты, и археоциаты, и зубы мамонтенка с носорогом. Сперва там показываю: вот это и это ищите.

В Якутии должно быть довольно опасно устраивать походы. По тем местам, что вы посещаете, наверное, медведи ходят.

По территории парка мы ходим в сопровождении егеря с ружьем. А остальные места вблизи населенных пунктов.

Форс-мажоров за это время не случалось?

Нет, не было. Случись что – сразу закроют нас. Лучше об этом вообще не говорить по поверью.

Сколько стоит организовать одну экспедицию?

В последние годы мы складываемся только на бензин и питание – и на транспорте родителей едем. Сейчас финансовая ответственность очень большая стала, много отчетности перед спонсорами. Если экспедиция организуется под патронажем какого-то университета или института, то заведение берет на себя почти все расходы.

Долгие у вас походы?

Все от находки и от задачи зависит. Недавно, например, к нам приезжал академик РАН Сергей Владимирович Рожнов. Он хотел изучать Нижнекебрийскую и Докембрийскую биоту (это совокупность флоры, фауны и микроорганизмов) в районе Средней и Нижней Лены. С ним на 10 дней ходили. Эти исследования лягут в работу по установлению основных этапов развития жизни на Земле в конце докембрия и палеозоя.

ПРОСТАЯ ШКОЛА

Почему-то считается, что в сельской школе учатся не особо мотивированные дети.

Нет, почему? Наши дети такие же, как и во всем мире. Есть отстающие, есть отличники. Другое дело, что сейчас в республике, как и во всей России, появилось очень много гимназий, «школ для одаренных детей». Многие после 7-8 класса переходят туда. Наверное, это тоже говорит о мотивации. И о том, что каждый родитель хочет, чтобы его ребенок учился в лучшем месте. Но, кстати, дети, перешедшие из нашей школы в другие места, везде учатся с интересом –  экспедиции очень мотивируют на учебу.

Как вы считаете, школы для одаренных – это правильно?

Нет. Так не должно быть. Эти школы перетягивают и учеников, и кадры. В результате разваливается учеба на местах. У нас, например, была хорошая научная школа по биологии, свои традиции, преемственность. Из школы выходило много врачей. Сейчас это стало теряться.

Еще вот физмат школы. Вся страна ими окутана. Они мне тоже не очень нравятся. Там из детей зубрил делают. Во время выездных научных конференций мы, бывает, оказываемся с учениками этих школ вместе. И наши-то ребята уходят в походы, а эти сидят и решают с утра до вечера. Жалко мне этих физматчиков. До того замучили их, что им неинтересны даже кости, мамонты наши. Когда мы сидим в соседних классах, разбираем свои находки, ребята из физмата проходят мимо. К нам даже не заглядывают! Что-то изменилось.

Расскажите о школе, где вы работаете? Что это за школа, как она выглядит?

– Школа простая. Ойская средняя школа имени Алексея Васильевича Дмитриева, учителя начальных классов из нашего Немюгюнского наслега (наслег – это село в Якутии, – ред.). 360 людей с лишним учится. В лучшие времена 400 было. Это первое каменное здание в селе, построено было в 1979 году. Ее раньше часто чиновникам показывали, но сейчас очень много новых школ появилось, и приезжать перестали. Спокойно стало, как говорится.

Что за учителя у вас работают? Много ли молодых?

В школе 70 учителей. И молодые есть, и среднего возраста – всех примерно поровну. Только золотой фонд уходит на пенсию. У нас и иностранцы работают. Например, нигериец Марк Бабатунде пятый год преподает в школе китайский. Это внеурочное занятие, но среди школьников пользуется популярностью. А ведется на английском языке. У нас с Марком договоренность такая – он притворяется, что русский не знает, хотя вообще женат на жительнице нашего края, у них трое детей и русским он владеет хорошо. Они познакомились 15 лет назад в Гонконге, оба учились и работали там. Когда детей нужно было отдавать в школу, сошлись на русской, и Марк решил переехать.

Это какая-то уникальная история.

Нет, мы вообще стараемся, чтобы у школьников языки были на хорошем уровне. До Марка у нас работал американец Дэн Корн, преподавал английский язык. Дэн русского совсем не знал.

Сейчас все больше говорят о совместной работе среды и учителя, о том, как пространство может помогать педагогу. Когда понятно, что в ближайшие годы образовательная среда капитально не поменяется – что можно с ней сделать самостоятельно?

Много чего можно! Например, есть у нас озеро маленькое, его окрестности мы называем «Арктика у нас в гостях». Арктические птицы, когда летят на зимовку, останавливаются там на отдых примерно на неделю. Вокруг озера можно было бы сделать закрытые засидки для детей начальных классов – чтобы они наблюдали оттуда за природой. Такое озеро-питомник. И экологические заповедники в тайге по такому же принципу.

А рядом с нашей школой есть озеро Школьное – его хотелось бы благоустроить в виде «Побережья Кембрийского Моря». Дети играли бы там среди огромных трилобитов и археоциатов разных видов!

Еще я мечтаю об оранжерее краснокнижных растений. Оранжерея в Малой Академии Наук в нашей долине Эркээни у нас есть. В этом году там начали выращивать цветы. Но мне хочется культивировать именно якутские растения с под руководством ученых. Не те, что в любой оранжерее можно найти, а наши эндемики. Например, недавно мы обнаружили белые орхидеи, растущие только у нас. Сейчас ко мне обращаются со всего мира селекционеры. А я хочу, чтобы наши дети занимались культивированием этих орхидей.

Заведующий лабораторией горных и субарктических экосистем Института биологических проблем криолитозоны СО РАН, доктор биологических наук Аркадий Исаев

«Меня к экспедиции привлек Никита Гаврилович Соломонов в 2000-х годах, почти что силой. Это же общественная работа, а нам всегда некогда. Я нехотя согласился, а потом понял, что во время этих походов можно кадры себе воспитать. Сейчас уже трое бывших школьников из «Эллэйады» работают в моей лаборатории в институте. Один в прошлом году защитил кандидатскую, второй на подходе, третий – мой аспирант.

В «Эллэйаде» я продолжаю участвовать. Это взаимный интерес, ребята помогают мне собирать научный материал. С 2006 года мы со школьниками в рамках всероссийской программы проводим зимние маршрутные учеты птиц. Уже третий год этим полностью ведает мой ученик. Получаются интересные мониторинговые исследования. Это довольно простые учетные работы, но для ребят очень интересное направление, которое, к тому же сразу обеспечивает участие в научной деятельности. По итогам мониторинга ежегодно выходит сборник учетных работ, ребята значатся там в качестве соавторов, они этим очень довольны.

ФИЛЬМЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Уже во взрослом возрасте вы в качестве сценариста и режиссера сняли несколько десятков художественных короткометражек, которые показывают на международных кинофестивалях, хвалят критики. Обычно чем мы старше, тем страшнее браться за что-то новое, тем более – за фильм. У вас не было таких страхов?

А зачем мне страх, я кого буду бояться? Фильмы разные и люди разные, у каждого зрителя свой фильм. Не бывает так, что фильм всем нравится.

Наши фильмы – это серьезные и даже философские фильмы для детей. Расходы на них небольшие, актеры – жители села. Большим фильмам, наверное, большие деньги мешают. Когда истратили кучу денег, кучу рекламы сделали – ждут-то шикарнейшее кино. Наверное, поэтому режиссеры этих фильмов и боятся, как вы выразились.

Расскажите о том, как снимался ваш первый художественный фильм «Мальчик и озеро»?

Сел и сценарий написал. Затем обратился к тогдашнему министру культуры (Андрей Борисов, народный артист РФ, министр культуры и духовного развития Якутии в 1990—2014 годах, – ред.). Три месяца доказывал ему, что сможем заснять фильм из маленького, но философского рассказа на одну страницу. Доказал. Это фильм по произведению нашего писателя-классика Платона Ойунского. Ленту спустя 14 лет после выхода показали на Берлинском фестивале-2017. Хороший фильм получился.

Вы не особо заботились о продвижении своих работ? Считали, что за пределами Якутии ваше кино мало кому интересно?

Нет, фильм и в Якутии поначалу не особо показывали. На Берлинале фильм оказался благодаря Сардане Саввиной, это наш якутский кинопромоутер. Она вообще много для якутских фильмов сделала. С 2010 года начала сотрудничать с международными кинофестивалями, которых интересует кино коренных народов мира. В итоге ее позвали консультантом программы Берлинского МКФ. Там она рекомендовала «Мальчик и озеро» в качестве ретро-фильма. А дальше пошло-поехало.

Творческие люди часто ждут оценки себя извне, чтобы утвердиться в своей собственной. А в вас чувствуется какая-то базовая уверенность: «то, что я делаю, это хорошо».

У нас в культуре есть эпос – олонхо, древнейшее эпическое искусство саха. Олонхо наши сказители раньше пели по три-четыре дня. А наши предки слушали и представляли, что происходит, и у каждого свое видение было. Нам, якутам, это помогает. Фильмы наши – это и есть современное олонхо. Вот я закрыл глаза и тоже представлял, как все было. Потом на экране посмотрел – о! оказывается, получилось. Хорошие фильмы, как и открытия, не делятся на большие и маленькие. Это ведь искусство, а больших и маленьких шедевров не бывает.

Я в какой-то момент понял, что якутское кино востребовано. Наверное, мы терминов не знаем, не знаем великих артистов – у меня память не сохраняет имена иностранных актеров кино. Но снимать можем не хуже других. Наши маленькие фильмы занимали места на разных фестивалях, говорю «наши», так как фильм создается всегда командой.

У нас в Якутии, как говорят, кинобум. Но для нас это не бум, а естественное развитие национального кино. Становление шло многие годы –  в Якутии киноискусство стало развиваться еще в предвоенное и послевоенное время. В новейшей истории сперва появились талантливые актеры кино, потом операторы и режиссеры, а сейчас подтягиваются специалисты по кинематографии.

Мои собственные ученики становятся нашими коллегами по кино. Вот Эдуард Новиков, его команда сотворила фильм «Царь-птица» (эта якутская лента впервые в новейшей истории Московского международного кинофестиваля была показана в его конкурсной программе, ред.). А художником этого фильма была участница экспедиции «Эллэйада» Саргылана Скрябина. А я был проводником по местам съемок. Съемки фильмов у нас как экспедиции – всегда экстремальные: холод и мороз зимой, комары и жара летом.

А на фестивали вы не ездите, фильмы свои представлять?

Нет, как нарочно, не ездил. У меня семь внуков. Лучше деньги им на образование давать. К тому же у нас организован свой Международный Якутский Кинофестиваль. Пусть другие приезжают к нам в Якутию.

Кстати, они и приезжают – снимать совместные фильмы с нами. Недавно был снят саха-болгарский фильм режиссера Милко Лазарова «Ага» – я там работал консультантом и проводником. С японцами работали над документальным фильмом в марте 2018 года. С москвичами снимали в 2017 году фильм «Интересная Жизнь» про нашу жизнь в Якутии, режиссером была Анна Яновская.

Во всех фильмах мы, якуты, являемся проводниками по Земле Олонхо. Мы помогаем путешествовать и жить как герои олонхо на нашей Древней Земле, где можно встретить выползающих из Кембрийского моря трилобитов и бизонов, выживших после Ледникового периода.

Первый директор парка «Ленские столбы» Любовь Киприянова

«С экспедиционным отрядом Ойской школы мы вели работы на множестве территорий. В последние годы упор был на орнитологические и археологические исследования. Делали много палеонтологических раскопок в поисках мамонтовой фауны. Определяли места обитания редких видов животных. Впоследствии, когда решался вопрос о внесении «Ленских столбов» в список природного наследия ЮНЕСКО, это сыграло большую роль.

Парк ведь расположен на огромной площади, и ученым сложно изучить ее – на это нужно много времени. А школьники ускорили этот процесс: помогали и с находками, и с их описанием. Даже незначительные детские открытия давали импульс к дальнейшему научному исследованию территории.

Для ЮНЕСКО такое взаимодействие вообще было одним из главных критериев (при решении вопроса о включении парка в список наследия). Нас спрашивали: «Работаете ли вы со школьниками?». «Какой они сделали вклад в науку, какие занятия вы проводите?». Отряд Ноговицына участвовал во всех трех экспертных мероприятиях, которые специалисты ЮНЕСКО проводили на территории парка. Наше сотрудничество с Ойской школой стало для ЮНЕСКО большим плюсом».

февраль 2019