В современном мире бизнес тратит сотни миллионов долларов на образование ежегодно. В России корпорации тоже берут на себя не свойственную им ранее роль школ и университетов. Зачем это бизнесу? «Образование сейчас на хайпе», – говорит основатель образовательного проекта «Фоксфорд» Алексей Половинкин. Инвестируя в образование, компании не только обучают себе новых сотрудников, но и решают другие, более неожиданные задачи – например, находят себе клиентов, популяризируют собственный бренд или налаживают отношения с властью. Martela EdDesign разобрался в истинной мотивации бизнеса, который вкладывает деньги и силы в образовательные проекты, и представляет серию статей на эту тему.
БИЗНЕС ПОШЕЛ В ШКОЛУ
В окруженном тайгой городе Усть-Кут на севере Иркутской области живет чуть больше 42 000 жителей. Там есть один кинотеатр и один музей, несколько домов культуры и библиотек. «Усть-Кут – специфичный город, и отток молодежи оттуда довольно большой», – говорит директор корпоративного центра Иркутской нефтяной компании Виктория Илюхина. Местным предприятиям непросто уговорить поехать в подобные города новых сотрудников. Чтобы не гоняться за кадрами по стране, компании стараются выращивать их на местах.
Основной актив ИНК – Ярактинское месторождение в 140 км от Усть-Кута. В 2018 году компания запустила проект «Школа – вуз – компания» и набрала специализированный «ИНК-Класс» на 25 человек. «Цель проекта – подготовка кадров для отрасли на местах и популяризация инженерных и рабочих специальностей», – рассказывает Виктория Илюхина. В следующем году будет открыт еще один класс.
Инициатива ИНК вызвала ажиотаж: в конкурсе на выбор площадки участвовали все местные школы, за одно место в классе конкурировали по несколько учеников, рассказывает Илюхина. Нефтяная компания выделила на проект более 3,5 млн рублей: отремонтировали и оборудовали учебный кабинет, создали новые лаборатории в кабинетах физики и химии, а рабочие места педагога и учеников оснастили ноутбуками. Школьников возят в Иркутск, слушать лекции в Национальном исследовательском техническом университете. «Мы хотим со школьной скамьи вовлечь молодежь Усть-Кута в основы нефтегазового дела, познакомить с корпоративной культурой и карьерными возможностями ИНК. Важно, чтобы у ребят была мотивация получить качественные знания и вернуться в родной город», – говорит Виктория Илюхина. По опыту других образовательных проектов бизнеса в мире, до обучивших их компаний доходят 30-35% «корпоративных» учеников, говорит Илюхина. «Если хотя бы 20-30% ребят из нашего класса придут, отучившись, в ИНК – будет очень хорошо», – считает она.
«В России люди со скрипом соглашаются переезжать в удаленные небольшие города, – говорит заместитель председателя попечительского совета Европейского университета в Петербурге, бывший руководитель благотворительного фонда (БФ) АФК «Системы» Елена Чернышкова. – Компании намного сложнее гоняться за кадрами по всей стране, чем попытаться удержать потенциальных сотрудников на местах, потому что трудовая мобильность россиян очень низкая». К тому же местные жители более лояльны к градообразующим компаниям, и на крупных производствах в маленьких городах почти нет текучки среди местных.
Традиция промышленных компаний давать деньги на социалку тянется еще со времен СССР, когда индустриальные учебные проекты были на балансах предприятий, говорит Чернышкова. Местные министерства образования очень ориентированы на взаимодействие с бизнесом, подтверждает научный руководитель образовательных проектов БФ «Вольное дело» (основан бизнесменом Олегом Дерипаской), Елена Аксенова. Однако сейчас корпорации не просто латают дыры в муниципальных бюджетах, а стараются улучшить качество жизни своих работников. «Одна из задач – выровнять образовательную инфраструктуру в регионах, дать детям сотрудников возможность получать хорошее образование, это очень важно для HR, – объясняет Аксенова. – Ведь первый вопрос соискателей после получения предложения о работе это «Есть ли там хорошая школа?».
Корпорации создают целые проекты и даже отдельные компании, курирующие образовательные инициативы бизнеса. Например, у «Фосагро» есть проект по развитию детского спорта, школьного и дополнительного образования с ежегодным бюджетом свыше 70 млн руб. Более 4000 детей в Кировске, Апатитах, Балакове, Череповце и Волхове могут бесплатно посещать спортивные секции и кружки. А «Роснано» в 2012 году создало некоммерческую организацию «Школьная лига» с отдельным штатом в 14 сотрудников, чтобы продвигать естественнонаучное образование. К концу 2018 года «Школьной лигой» были освоены 200 млн рублей, говорит генеральный директор организации Александр Селянин. К этому времени через образовательные программы от «Роснано» прошли более 32 000 школьников из 73 регионов России.
Посчитать общий объем затрат компаний на обучение внешних специалистов не представляется возможным: вложения в образования часто идут из прибыли, и не весь бизнес хочет их показывать. Общий объем рынка дополнительного профессионального образования в России на конец 2016 года оценивался в 105,1 млрд рублей, преимущественно это деньги на программы повышения квалификации (данные «Исследования российского рынка онлайн-образования и образовательных технологий» Нетологии-групп). Предполагается, что к 2021 году объем рынка сократится до 103,9 млрд рублей (из-за снижения численности населения 25–64 лет), 37,6 млрд из которых составят затраты компаний на обучение сотрудников.
«Количество высококвалифицированных работников в регионах быстро сокращается. Система образования пока не предлагает решения проблемы, поэтому бизнес берёт это на себя, – говорит Елена Аксенова. – Причем, если раньше компании шли в вузы, то теперь, когда конкуренция за людей очень высока, некоторые отправляются чуть ли не в детские сады».
Корпоративные классы и подшефные школы действительно есть у многих промышленных компаний: «Роснефти», «Газпрома», «Фосагро», «Русгидро», РЖД. Последняя, кроме школ, и правда занимается детскими садами: среди 243 образовательных учреждений, учрежденных РЖД, больше 80% дошкольные.
«Осознанный выбор профессии должен происходить в 12-13 лет, но к этому моменту государственная система образования доводит ребенка до такого пофигистского состояния, что этот выбор становится не актуален, – считает Елена Аксенова из «Вольного дела». – Наш опыт показывает, что раннюю специализацию стоит начинать с 5-6 класса, а базовые инструменты, такие, как способности к конструированию и ручной сборке, можно тренировать с ранней школы. Потому что если до 10 лет человек ничего не конструировал, то у него в 15 лет нет образного мышления».
