К пространству школы всё чаще предъявляют требования быть инклюзивным. Это связано и с законом об инклюзии, согласно которому школа обязана принять ребенка с любыми особенностями развития и предоставить ему специальные образовательные условия. И с появлением новых качественных проектов, в которых вместе учатся дети с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) и так называемые нормотипичные. И с тем, что наличие особых потребностей стали признавать не только за учениками со статусом ОВЗ. К примеру, Агентство стратегических инициатив (АСИ) в недавнем исследовании выделяет уязвимую группу детей с СДВГ, дислексией/дисграфией и детей из семей иностранных граждан. Авторы обращают внимание, что для этих групп без статуса ОВЗ не разработаны механизмы предоставления необходимых специальных условий.
Подобные запросы стимулируют школы разного типа учиться друг у друга, перенимая приемы универсального дизайна, инклюзивной педагогики и новых моделей обучения. Какие архитектурные и дизайнерские решения для детей с ОВЗ становятся (или могли бы стать) новой нормой для школьной среды? Мы поговорили об этом с архитекторами, психологами, педагогами и администрацией школ.
Особые потребности — новая норма, или почему запросов на инклюзивную среду становится все больше?
Опрос администрации школ, проведенный по заказу АСИ в рамках исследования дружелюбной образовательной среды, показывает похожую картину. Он подтверждает и рост числа детей с СДВГ, дислексией/дисграфией и детей из семей иностранных граждан, и наличие трудностей в работе с ними.
Почему необычных детей становится больше? Причин, по словам Оксаны Агалаковой, довольно много. Иногда родители сами тормозят развитие. Если ребенок в 3–4 года не приучен к самостоятельности в санитарно-гигиенических навыках, а родители до сих пор используют памперсы, или если в семье вместо общения и чтения вслух ребенку дают гаджеты – у малыша большой риск возникновения проблем с речью. Нарушения слуха и зрения, интеллекта часто бывают у детей, рожденных с экстремально низкой массой тела, и т.п.
Часть экспертов отмечает, что не только (и даже не столько) увеличилось само число детей с особенностями, сколько улучшилось качество диагностики. Да и родители с большей готовностью обращаются к специалистам.
Психолог, консультант бюро AFA Мария Соколова тоже отмечает, что сегодня уровень диагностики позволяет определить большее количество диагнозов и типологий расстройств, куда попадают дети, которые раньше бы были отнесены в категорию «здоровых». «Например, ребенок “выпадает” из урока, и учителя не понимают, почему и что с ним делать, — объясняет Мария Соколова. – То ли он глупый, то ли медленный, то ли рассеянный, то ли хулиган… Сейчас мы можем детальнее выяснить, в чем причина. Может быть, он не просто быстро теряет внимание, а является гиперчувствительным. Дальше у нас есть конкретная рекомендация, как помочь детям этой группы — например, снизить количество стимулов. Таким образом, понимание особенностей и знание способов их коррекции может улучшить жизнь и ученика и педагога».
Базовые настройки: безбарьерная среда и цветовые акценты
По словам Марии Соколовой, школы при создании инклюзивной среды нередко «наступают на грабли» точечных решений. Например, для колясок обустраивается только первый этаж. Но если актовый зал находится на необорудованном втором этаже, ребенок на коляске все равно окажется исключен из общих школьных мероприятий. При этом безбарьерная среда на всей территории школы была бы удобна не только детям с ОВЗ, но и пожилым педагогам и тем, кто получил какую-то травму.
Положительный пример можно найти в иркутской «Точке будущего» — учебном комплексе, где вместе учатся дети с различными физическими возможностями и социальным опытом. На всей территории предусмотрели пандусы и подъёмные устройства, расширенные дверные проемы, отсутствие дверных порогов и перила вдоль стен. Санузлы тоже оборудованы соответствующим образом, есть кабинеты узких специалистов и медицинский блок.
Школа «Точка будущего», Иркутск. Фото с сайта и из социальных сетей школы
Оксана Агалакова отмечает еще один важный принцип архитектурной доступности — использование цвета для четкой навигации и выделения элементов интерьера. Акценты обозначают контрастными цветами (синим, желтым и зеленым) в сочетании с белым, тем самым повышая информативность и логику пространства. Например, цветом фиксируют дверные проемы на фоне стен зданий. Благодаря такому цветовому выделению дети с ОВЗ лучше различают объекты и их величины. При этом на детей без особенностей такие дизайнерские решения не оказывают дополнительной сенсорной нагрузки.
В «Точке будущего» выделены пешеходные дорожки, элементы благоустройства на фоне зеленых насаждений. Ребенок часто видит сочетание разных текстур, материалов и визуальных доминант: необычная крыша здания, кроны деревьев, малые архитектурные формы… Плюс он получает разные сценарии маршрутов и контакт с живой природой. Все это помогает концентрировать внимание, стимулирует умственную и физическую активность всех детей. Для детей с ОВЗ это еще и мощный реабилитационный ресурс.
Школа «Точка будущего», Иркутск. Фото предоставлены школой
Мебель со множеством сценариев
Мария Соколова отмечает, что инклюзивный класс — это класс, где может сойтись множество сценариев. Даже если речь идет о простом действии: зайти внутрь и сесть за парту. Ребенок на коляске должен суметь попасть к двери класса и преодолеть дверной проем, а за партой должно быть достаточно места для коляски. Однако если ребенок может с неё вставать, это будет первое, чего он захочет: сидеть за партой — как все. Значит, нужно обеспечить эту возможность пересесть с коляски.
Ребенку с гиперактивностью было бы полезно, чтобы он мог менять положение. Например, один урок сидеть на мяче. «Острые углы парт — причина травм бедер у детей с нарушениями зрения, моторными неловкостями, РАС, а еще у всех, кто просто вечером устал и теряет концентрацию внимания. Парты со скругленными углами, наоборот, были бы удобны всем перечисленным группам», — говорит Мария.
Директор по развитию студии Gramat Мадлена Чхартишвили рассказывает, как общение со специализированными школами-интернатами дало им стимул разработать новую линейку мебели. «Мы ездили по учреждениям, которые работают с детьми с ОВЗ, и заметили, что многие вещи “допиливаются” вручную. Например, на распашные дверцы шкафов были наклеены заглушки. Блоки визуальных подсказок для детей с РАС зачастую клеились на скотч, и они оставляли после себя следы, смотрелись неаккуратно и не давали никакой мобильности», — вспоминает Мадлена Чхартишвили. Дизайнеры учли подобные моменты и придумали концепцию мебели, в которую заложены типы коммуникации, важные при работе с детьми с ментальными нарушениями.
Примером может стать мебель с магнитно-маркерными поверхностями. Такие поверхности расположены на дверцах шкафчиков, на партах, маленьких столиках для дополнительной работы. Педагоги могут прикрепить на них визуальные подсказки. Они особенно важны для учеников с РАС, для ребят, у которых снижено понимание речи, – но будут полезны и остальным детям.
Мебель с магнитно-маркерными поверхностями. Из каталога студии Gramat
Эти же магнитно-маркерные поверхности в пространстве для отдыха или творчества становятся местом для рисования. Дети могут сесть на подушки у маленького столика, разрисовывать его поверхность и потом просто всё стереть. Есть также ширма, за которую можно посадить ребенка, если ему стало плохо или он нуждается в паузе и личном пространстве. Ею можно отгородить группу, выполняющую индивидуальное задание. И её же можно приставить к парте, чтобы уменьшить количество визуальных стимулов для ребенка, которому трудно сосредоточиться.
Другой пример — шкаф для хранения дидактических материалов, который имеет «глухие» распашные дверцы и систему фиксации дверей. Это позволяет иметь доступ к системе хранения только педагогам. Дети не смогут сбрасывать предметы с полок. Непрозрачные дверцы минимизируют визуальные стимулы — дети не отвлекаются на содержимое шкафа. Верхние полки расположены на такой высоте, откуда достать что-то может только взрослый. На этих полках можно размещать интересные предметы, чтобы стимулировать ребенка инициировать коммуникацию с педагогом — например, попросить достать ему тот или иной предмет.
Зоны отдыха и сенсомоторного развития
Правильное зонирование — тоже непременная часть инклюзии. «Детям с особыми потребностями нужна среда, которая гибко и оперативно адаптируется к их индивидуальным возможностям, – объясняет принципы зонирования Наталья Ильина, директор частной инклюзивной школы «Абсолют», в которой учатся дети с разными физическими возможностями и разным социальным опытом. – Кабинеты могут быть оборудованы зонами для тихой работы и активного обучения, это позволит ученикам выбирать, где им комфортнее заниматься, не мешая другим. Неотъемлемая часть такой среды – возможность регулярных перерывов и разноформатной физической активности. Если есть специально оборудованные зоны для релаксации или просто уголки с мягкими подушками, дети смогут восстановить там силы и снизить уровень возбуждения».
Школа «Абсолют». Фото из соцсетей школы
В «Точке Будущего» тоже применяется зонирование: помещение класса поделено на зоны, в каждой из которых ребенок учится отдельным навыкам и умениям, есть и зона отдыха. «Разделение организовано в определённой логике и понятно всем детям вне зависимости от индивидуальных способностей и возможностей. Для детей с ОВЗ есть визуальные подсказки и доступные алгоритмы действий», — объясняет Оксана Агалакова.
Для инклюзивной среды очень важно пространство сенсомоторного развития. В нем находятся материалы, которые можно использовать для переливания, пересыпания и сортировки предметов, – все в соответствии с возрастом детей. В этой зоне можно научить ребенка различать температуру, текстуру, вес, звучание, запах, цвета и формы. Эта зона учитывает пробелы в раннем развитии детей и адаптирована для детей с ОВЗ. Но она также сподвигает к исследовательской деятельности нормотипичных детей. Они могут проводить небольшие научные эксперименты и развивать первоначальные навыки проектной деятельности.
Кроме того, многие эксперты говорят, что у детей с особенностями должна быть возможность использовать во время урока и на переменах игрушки, снимающие стресс и помогающие в саморегуляции. То, что можно сжимать и разжимать, перебирать в руках, крутить, сворачивать и разворачивать, снимая таким образом стресс. Такие игрушки развивают мелкую моторику, стимулируют нервные окончания, помогают расслабиться или взбодриться. Им самое место в наборе любой начальной школы.
Тихие и сенсорные комнаты: для РАС, снятия стресса и профилактики выгорания
Изначально тихие комнаты предназначены для детей с РАС. Но, по мнению Марии Соколовой, они были бы очень уместны в каждом детском саду и школе. В идеале, должны быть два таких помещения: одно для детей, второе для учителей.
Основная функция тихой комнаты — снижение сенсорных раздражителей, таких как свет, звук, запахи, шум и обилие людей. Из этих целей и определяются основные элементы пространства. По словам Марии, в комнате должна быть шумоизоляция, созданная с помощью обивки или наушников с шумоподавлением. Человека встречает тишина или специально подобранная музыка, есть возможность загрузить свой трек. Должен быть свет с возможностью регулировки интенсивности. Расслабляющая мебель, на которой можно полежать, подушки, из которых можно сделать гнездо, мягкие вигвамы и коконы, утяжеленное одеяло. А также набор специальных игрушек. В зависимости от бюджета и задач, в пространстве могут быть лампы с масляными или световыми пузырьками, проекции на стенах, сухой бассейн и другие приспособления. Важно, что когда человек пользуется комнатой, туда никто не может заходить.
Мадлена Чхарташвили подтверждает, что такие комнаты полезны для самых разных групп людей. Показательный пример — позиционирование такого пространства в культурном центре ГЭС-2. В инструкции написано: «Это тихая комната. Здесь можно отдохнуть от шума и впечатлений. В первую очередь комната предназначена для посетителей с нейроотличиями, и мы можем попросить вас освободить её, если отдых срочно понадобится кому-то другому». Подобное позиционирование могло бы быть и у школьных тихих комнат. Они могли бы быть оборудованы рядом с библиотеками, потому что изначально это самые тихие пространствами в школе.
Тихая комната в культурном центре ГЭС-2. Фото с сайта ГЭС-2
Другой тип инклюзивного пространства — сенсорная комната. Если тихая комната снижает количество раздражителей, то сенсорная, наоборот, «нагружает» посетителя разнообразным сенсорным опытом. Больше всего занятия в таком пространстве нужны детям с нарушениями речи, развития, поведения, РАС, ДЦП, синдромом дефицита внимания. Но на самом деле и аудитория, и задачи могут быть шире.
Сенсорная комната в школах «Абсолют» (фото: Андрей Семенов) и «Точка будущего» (фото: Евгений Козырев)
Пример многофункционального использования сенсорной комнаты можно увидеть в школе-интернате № 8 в Санкт-Петербурге. По словам заместителя директора по учебно-воспитательной работе Юлии Шныпко, в основном здесь проходят индивидуальные или групповые занятия для детей с ОВЗ. Их программа специально разрабатывается педагогами (учителями-логопедами, педагогами-психологами и дефектологами) с учетом степени нарушения, общего и эмоционального состояния и возраста школьника.
Кроме плановых занятий, в этом помещении также проводятся мероприятия по запросам. Школьники могут обратиться с просьбой в центр ДАР (диагностика, адаптация, развитие) к сотрудникам и посетить сенсорную комнату вне графика. Например, для разгрузки и релаксации, профилактики переутомления. Как-то раз этим пространством попросили пользоваться старшеклассники, испытывающие большую нагрузку и стресс при подготовке к экзаменам. А в дни школьных каникул комнату посещают педагоги. Там психологи проводят тренинги в рамках программы сопротивления профессиональному выгоранию.
Сенсорная тропа в школе «Абсолют». Фото предоставлены школой
Спорт: не только тренировка, но и забота
«Обычно в физкультурном зале есть все для развития спорта, и почти ничего для детей с особенностями. В лучшем случае, большой мяч, на котором можно сидеть или перекатываться», — отмечает проблему Мария Соколова. Хотя, по ее словам, подвижки есть и в спортивных пространствах. Например, в детских садах появляются прорезиненные кочки с различной фактурой для активации сенсорных точек на ногах. Свое место в спортзале могли бы занять подвесные гамаки-люльки, приспособления для моторной и сенсорной коррекции, массажные инструменты.
Впрочем, можно использовать одинаковые спортивные снаряды для разных групп детей, обучив педагогов инклюзивным методикам или привлекая дополнительных специалистов. Хороший пример — комплекс Сергея Реутского «Диалог с препятствием». Он собирается под пространство зала и запросы школы и может состоять из разных зон: вертикальный лабиринт, сети, скалодром, горки, качели, прыжковая зона, лестницы, трапеции. Многие сценарии невозможно пройти в одиночку. В рамках «Диалога» можно проводить уроки «3D физкультура» для всего класса: так делают, например в «Хорошколе» и «Новой школе». Но этот же комплекс может быть инструментом для работы логопедов и психологов. Специально подобранные упражнения способны помочь запустить речь ребенка или скорректировать ее развитие. Есть и другие варианты использования: так, в одном из детских садов «Феникс» в Москве комплекс задействовали на уроках английского языка.
Комплекс Реутского «Диалог с препятствием» в разных школах
Учитель физкультуры «Хорошколы» Роман Раух делится опытом участия в разработке концепции двора для Политехнического музея, где учитывали посетителей с различными потребностями. Так называемый «маршрут безграничных возможностей» предусматривал спортивные и игровые элементы, подходящий для детей в коляске: балансиры, лабиринт «зиг-заг», рукоходы, карусель и другие игры. Подобные снаряды могли бы стоять и в школе. Однако Роман отмечает, что инвентарь в вопросах инклюзии вторичен. Первично же отношение к вопросу инклюзии педагога и учеников, желание придумывать совместную деятельность и участвовать в ней.
По словам Романа, единой формулы инклюзивного спортивного зала и урока не существует. Официально возможности участия детей регламентируется медицинскими показаниями по их группе здоровья и диагнозу. К тому же разные темы (игры с мячом, гимнастика, лыжи и т.п.) могут предполагать разные возможности участия. Всё это предполагает разный инвентарь и подходы. К тому же, на уроке может понадобиться второй взрослый. Например, тьютор, который по рекомендациям преподавателя физкультуры поможет подопечному выполнять упражнения. Или второй физрук. Например, Роман в качестве такого второго учителя ходил с учеником с ДЦП на лыжах.
Также важно, чтобы подход был системным, на уровне всей школы. Это может быть поддержка педагогов в дополнительном образовании по теме адаптивной физкультуры и инклюзии. Или организация встреч со спортсменами-паралимпийцами. Так, в «Хорошколу» приглашали бронзового призера Чемпионата мира по велосипедному спорту на коляске. Важно и понимание задач современной физкультуры. «Сегодня ребенок в принципе мало двигается. Задача уроков — не чтобы все сдали нормативы, а чтобы спорт стал частью жизни. Движение — это познание себя и своих возможностей, и этот тезис применим ко всем», – говорит Роман.
Зона творчества как место создания новой идентичности
«Часто ребятам с ограниченными возможностями здоровья бывает сложно реализоваться в академических дисциплинах. Но творчество дает шанс каждому найти свой способ самовыражения, свой успех, помогает зазвучать по-своему. Помимо этого, творческая деятельность позволяет обрести новую идентичность», — так описывала важность творчества в жизни особенных детей Мадлена Чхартишвили в рамках панельной дискуссии «Инклюзивные лаборатории: творчество без границ» на II Всероссийском Форуме «Инклюзивная школа. Успешность каждого ребёнка».
В то же время родители детей с ОВЗ часто сталкиваются с отказом в получении услуг в сфере творчества. В опросе общественного движения «Право на счастье» 58% родителей отметили, что испытывали сложности с попаданием в кружки и секции при домах культуры, в художественные или музыкальные школы и так далее. Особенно это касалось ребят с ментальными нарушениями.
Школа могла бы стать местом, компенсирующим эту проблему и закрывающим потребность особых детей в творчестве. Не случайно в передовых инклюзивных школах большое количество кружков и мастерских. Но даже правильно оборудованный уголок творчества может стать местом, интересным для разных групп детей. Например, световой стол для рисования песком может решить сразу много задач. Работа с песком стимулирует развитие фантазии, помогает выразить эмоции, тренирует социальное взаимодействие. Также она развивает моторику кисти и зрительную координацию, а оба эти навыка связаны с развитием письменности и речи. А еще занятия с таким столом расслабляют и развивают сенсорную чувствительность. Это делает световую песочницу отличным инструментом для логопеда и психолога.
Ирина Маркова обращает внимание, что творческим уголкам может быть необходима некоторая модерация. Как правило, в них все используется в единственном экземпляре: цветовой экран, песочный стол, планшет, доска для рисования. А у детей есть потребность попробовать то, что кого-то уже увлекло. Отсюда есть риск развития конфликтной ситуации, чаще исход по принципу «кто сильнее, тот и творит» вместо равного взаимодействия. Важно, чтобы рядом был педагог или наставник, знающий, как действовать в такой ситуации и тем самым её нейтрализовать.
Кружки и дополнительные занятия в школах «Абсолют» и «Точка будущего». Фото из социальных сетей и с сайтов школ
Пример театра школы-интерната № 37 Санкт-Петербурга показывает, что при желании учеников с ограниченными возможностями здоровья можно включить в довольно сложную групповую деятельность. Большинство воспитанников школы имеют серьезные ментальные нарушения. По словам педагога дополнительного образования Марины Сергеевой, учащиеся дети имеют сложности с концентрацией внимания, запоминанием и анализом информации, у них есть логопедические нарушения и нарушения эмоционально-волевой сферы, слабо развито воображение. Но это не помешало театральному кружку делать постановки в разных жанрах, от кукольных сюжетов до номеров в стиле мюзикла. Просто выступления длятся 15–20 минут, а тексты делят между ребятами, которые могут их запомнить. Самым популярным жанром стала пантомима: номера без слов, с выразительными жестами и простыми понятными сюжетами. Особенно ценными становятся моменты, когда на сцене дети проживают эмоции, которые им сложно проявить в обычной жизни.
Выступления театра школы-интерната № 37 Санкт-Петербурга. Фото из социальных сетей школы
Декабрь 2024
Читайте далее:
